Басни гейне

Прежде чем сказка стала самостоятельным литературным жанром, она прошла на своём развитии стадии поучительного примера иначе притчи, же после фольклорную. С древнейшей стадии сохранились чуть чета образца. Это замечательный Одиссея (Od. XIV, 457—506) и две притчи, которыми обмениваются Тевкр и Менелай в «Аянте» Софокла (ст. 1142—1158). Достаточно вспомнить басни гейне.

Сложившуюся форму устной басни, соответствующую второму периоду развития жанра, я впервые в течение греческой литературе находим у Гесиода. Это — знаменитая сказка об соловье также ястребе («Труды да дни», 202—212), обращённая к жестоким и несправедливым властителям. В притче Гесиода мы уже встречаем однако признаки басенного жанра: животных-персонажей, произведение вне времени равно пространства, сентенциозную наука в устах ястреба. Следовательно басни гейне имеет не последнее авторитет

Греческая поэзия VII—VI вв. До н. Э. Известна лишь в скудных отрывках; некоторые с этих отрывков отдельными образами перекликаются от известными после басенными сюжетами. Это позволяет водружать, который основные басенные сюжеты классического репертуара уже сложились к этому времени в народном творчестве. В ТЕЧЕНИЕ одном из своих стихотворений Архилох (отр. 88— 95 Б) упоминает «притчу» касательно том, вроде лису обидел орёл равным образом был наказан следовать это богами; на другом стихотворении (отр. 81—83 Б) он рассказывает «притчу» по части лисе равным образом обезьяне. Стесихору Аристотель приписывает выступление до гражданами Гимеры почти басней касательно коне также олене применительно для угрозе тирании Фаларида («Риторика», II, 20, 1393b). «Карийскую притчу» в отношении рыбаке равным образом осьминоге, за свидетельству Диогениана, использовали Симонид Кеосский да Тимокреонт. Довольно отчётливо выступает басенная фасон и на анонимном сколии в рассуждении змее да раке, приводимом у Афинея (XV, 695а).

Греческая пресса классического периода уже опирается на весь сложившуюся традицию устной басни. Геродот ввёл басню в течение историографию: около него Кир поучает сверх меры прот подчинившихся ионян «басней» (logos) в отношении рыбаке-флейтисте (I, 141). Эсхил пользовался басней в трагедии: сохранился отрывок, излагающий «славную ливийскую басню» (logos) об орле, поражённом стрелой начиная с орлиными перьями. Даже если басни гейне, кто упоминался ранее. ОКОЛО Аристофана Писфетер в разговоре с птицами блистательно аргументирует баснями Эзопа касательно жаворонке, похоронившем отца на собственной голове («Птицы», 471—476) равным образом относительно лисице, обиженной орлом («Птицы», 651—653), но Тригей ссылается на басню в комментарий своего полёта для навозном жуке («Мир», 129—130), однако вся заключительная дробь комедии «Осы» построена на обыгрывании неуместно применяемых Филоклеоном басен.

Демокрит поминает «Эзоповскую собаку», которую погубила жадность (отр. 224 D.); близки к этому жанру Продик на своей знаменитой аллегории по части Геракле в дорога (Ксенофонт, «Воспоминания о Сократе», II, 1) равным образом Протагор в течение своей басне (mythos) по части сотворении человека (Платон, «Протагор», 320 почти сл.); Антисфен ссылается в басню насчет львах равным образом зайцах (Аристотель, «Политика», III, 8, 1284а, 15); его учащийся Диоген сочиняет диалоги «Леопард» да «Галка» (Диог. Лаэрт., VI, 80). Сократ около Ксенофонта рассказывает басню касательно собаке равно овцах («Воспоминания», II, 7, 13—14), около Платона он вспоминает, который говорила «в Эзоповой басне» (mythos) лисица больному льву относительно следах, ведущих в течение его пещеру («Алкивиад I», 123а), и даже лично сочиняет в копия Эзопу басню об часть, только природа неразрывно связала страдание от наслаждением («Федон», 60с). Платон даже утверждает, который Сократ, никогда так себ е отнюдь не сочинявший, незадолго очень переложил на стихи Эзоповы басни («Федон», 60с) — анекдот явно легендарный, только всей душой обыкновенный в веру потомками (Плутарх, «Как быть настороже поэтов», 16 почти; Диог. Лаэрт., II, 42). И басни гейне, во вкусе русский вариация.