Басни за цветя

До чем аллегория стала самостоятельным литературным жанром, она прошла на своём развитии стадии поучительного примера или притчи, но затем фольклорную. От древнейшей стадии сохранились только что пара образца. Это человек с именем Одиссея (Od. XIV, 457—506) равным образом две притчи, которыми обмениваются Тевкр равно Менелай на «Аянте» Софокла (ст. 1142—1158). Довольно вспомнить басни за цветя.

Сложившуюся форму устной басни, соответствующую второму периоду развития жанра, я впервые на греческой литературе находим у Гесиода. Это — знаменитая сказка об соловье да ястребе («Труды равно дни», 202—212), обращённая к жестоким равно несправедливым властителям. В ТЕЧЕНИЕ притче Гесиода я уже встречаем однако признаки басенного жанра: животных-персонажей, реализация вне времени и пространства, сентенциозную вывод в устах ястреба. Следовательно басни за цветя имеет не последнее важность

Греческая поэзия VII—VI вв. До н. Э. Известна чуть на скудных отрывках; некоторые из этих отрывков отдельными образами перекликаются почти известными впоследствии басенными сюжетами. Это позволяет говорить, сколько основные басенные сюжеты классического репертуара уже сложились для этому времени на народном творчестве. В одном с своих стихотворений Архилох (отр. 88— 95 Б) упоминает «притчу» по части том, как будто лису обидел орёл также был наказан после это богами; в другом стихотворении (отр. 81—83 Б) он рассказывает «притчу» в рассуждении лисе и обезьяне. Стесихору Аристотель приписывает выступление до гражданами Гимеры из басней насчет коне да олене применительно к угрозе тирании Фаларида («Риторика», II, 20, 1393b). «Карийскую притчу» в рассуждении рыбаке также осьминоге, по свидетельству Диогениана, использовали Симонид Кеосский равно Тимокреонт. Довольно отчётливо выступает басенная платье и на анонимном сколии касательно змее да раке, приводимом у Афинея (XV, 695а).

Греческая печать классического периода уже опирается на совершенно сложившуюся традицию устной басни. Геродот ввёл басню в историографию: у него Кир поучает чересчур прот подчинившихся ионян «басней» (logos) относительно рыбаке-флейтисте (I, 141). Эсхил пользовался басней на трагедии: сохранился отрывок, излагающий «славную ливийскую басню» (logos) относительный орле, поражённом стрелой с орлиными перьями. Даже если басни за цветя, кто упоминался ранее. ОКОЛО Аристофана Писфетер в течение разговоре почти птицами блистательно аргументирует баснями Эзопа об жаворонке, похоронившем отца на собственной голове («Птицы», 471—476) да в отношении лисице, обиженной орлом («Птицы», 651—653), однако Тригей ссылается для басню на разъяснение своего полёта для навозном жуке («Мир», 129—130), же вся заключительная круг комедии «Осы» построена в обыгрывании несвоевременно применяемых Филоклеоном басен.

Демокрит поминает «Эзоповскую собаку», которую погубила корыстолюбие (отр. 224 D.); близки к этому жанру Продик на своей знаменитой аллегории в отношении Геракле для распутье (Ксенофонт, «Воспоминания о Сократе», II, 1) также Протагор в течение своей басне (mythos) касательно сотворении человека (Платон, «Протагор», 320 почти сл.); Антисфен ссылается в басню об львах равным образом зайцах (Аристотель, «Политика», III, 8, 1284а, 15); его школьник Диоген сочиняет диалоги «Леопард» да «Галка» (Диог. Лаэрт., VI, 80). Сократ около Ксенофонта рассказывает басню в отношении собаке равным образом овцах («Воспоминания», II, 7, 13—14), у Платона он вспоминает, что говорила «в Эзоповой басне» (mythos) лисица больному льву в отношении следах, ведущих в его пещеру («Алкивиад I», 123а), да даже непосредственно сочиняет в копия Эзопу басню насчет книга, по образу природа неразрывно связала болезнь начиная с наслаждением («Федон», 60с). Платон даже утверждает, сколько Сократ, николи ничего не сочинявший, недавно очень переложил в течение стихи Эзоповы басни («Федон», 60с) — анекдот явно фиктивный, а по собственному побуждению принятый в веру потомками (Плутарх, «Как навострить уши поэтов», 16 с; Диог. Лаэрт., II, 42). ДА басни за цветя, по образу русский разновидность.