Басни переделки

Некогда чем миф стала самостоятельным литературным жанром, она прошла в своём развитии стадии поучительного примера то есть притчи, а затем фольклорную. Через древнейшей стадии сохранились лишь вдвоем образца. Это бессмертный Одиссея (Od. XIV, 457—506) равным образом две притчи, которыми обмениваются Тевкр равным образом Менелай на «Аянте» Софокла (ст. 1142—1158). Достаточно вспомнить басни переделки.

Сложившуюся форму устной басни, соответствующую второму периоду развития жанра, я впервые в течение греческой литературе находим около Гесиода. Это — знаменитая намек касательно соловье равным образом ястребе («Труды и дни», 202—212), обращённая к жестоким да несправедливым властителям. НА притче Гесиода мы уже встречаем постоянно признаки басенного жанра: животных-персонажей, акт вне времени равно пространства, сентенциозную наука в течение устах ястреба. Следовательно басни переделки имеет никак не последнее авторитет

Греческая искусство VII—VI вв. До н. Э. Известна только что на скудных отрывках; некоторые с этих отрывков отдельными образами перекликаются от известными впоследствии басенными сюжетами. Это позволяет усиливать, что основные басенные сюжеты классического репертуара уже сложились для этому времени в народном творчестве. НА одном из своих стихотворений Архилох (отр. 88— 95 Б) упоминает «притчу» насчет книга, во вкусе лису обидел орёл равно был наказан по это богами; в другом стихотворении (отр. 81—83 Б) он рассказывает «притчу» в отношении лисе да обезьяне. Стесихору Аристотель приписывает выступление пред гражданами Гимеры начиная с басней в отношении коне равно олене сообразно для угрозе тирании Фаларида («Риторика», II, 20, 1393b). «Карийскую притчу» насчет рыбаке равным образом осьминоге, сообразно свидетельству Диогениана, использовали Симонид Кеосский и Тимокреонт. Достаточно отчётливо выступает басенная выкройка равно в течение анонимном сколии в рассуждении змее равно раке, приводимом около Афинея (XV, 695а).

Греческая беллетристика классического периода уже опирается в совершенно сложившуюся традицию устной басни. Геродот ввёл басню в историографию: у него Кир поучает через силу поздно подчинившихся ионян «басней» (logos) в рассуждении рыбаке-флейтисте (I, 141). Эсхил пользовался басней на трагедии: сохранился часть, излагающий «славную ливийскую басню» (logos) относительный орле, поражённом стрелой от орлиными перьями. Хотя басни переделки, кто упоминался ранее. У Аристофана Писфетер на разговоре от птицами блистательно аргументирует баснями Эзопа насчет жаворонке, похоронившем отца на собственной голове («Птицы», 471—476) равным образом в рассуждении лисице, обиженной орлом («Птицы», 651—653), только Тригей ссылается в басню в комментарий своего полёта на навозном жуке («Мир», 129—130), но вся заключительная кусок комедии «Осы» построена на обыгрывании неловко применяемых Филоклеоном басен.

Демокрит поминает «Эзоповскую собаку», которую погубила корыстолюбие (отр. 224 D.); близки для этому жанру Продик на своей знаменитой аллегории насчет Геракле на распутье (Ксенофонт, «Воспоминания насчет Сократе», II, 1) равным образом Протагор в своей басне (mythos) относительно сотворении человека (Платон, «Протагор», 320 от сл.); Антисфен ссылается на басню в рассуждении львах да зайцах (Аристотель, «Политика», III, 8, 1284а, 15); его студент Диоген сочиняет диалоги «Леопард» равно «Галка» (Диог. Лаэрт., VI, 80). Сократ у Ксенофонта рассказывает басню в отношении собаке да овцах («Воспоминания», II, 7, 13—14), у Платона он вспоминает, сколько говорила «в Эзоповой басне» (mythos) лисица больному льву касательно следах, ведущих в течение его пещеру («Алкивиад I», 123а), также даже самоуправно сочиняет в течение повторение Эзопу басню в отношении часть, в духе природа неразрывно связала страдание почти наслаждением («Федон», 60с). Платон даже утверждает, сколько Сократ, отродясь сносный отнюдь не сочинявший, незадолго очень переложил на стихи Эзоповы басни («Федон», 60с) — книга явно вымышленный, а с охотой обыкновенный в веру потомками (Плутарх, «Как быть настороже поэтов», 16 с; Диог. Лаэрт., II, 42). И басни переделки, в духе русский разновидность.