Басни с матом

Раньше чем басни! стала самостоятельным литературным жанром, она прошла в своём развитии стадии поучительного примера или притчи, но после фольклорную. С древнейшей стадии сохранились лишь пара образца. Это пресловутый Одиссея (Od. XIV, 457—506) и две притчи, которыми обмениваются Тевкр равно Менелай в течение «Аянте» Софокла (ст. 1142—1158). Довольно вспомнить басни с матом.

Сложившуюся форму устной басни, соответствующую второму периоду развития жанра, я впервые на греческой литературе находим у Гесиода. Это — знаменитая притча о соловье и ястребе («Труды да дни», 202—212), обращённая для жестоким равно несправедливым властителям. В притче Гесиода мы уже встречаем весь признаки басенного жанра: животных-персонажей, произведение вне времени также пространства, сентенциозную мораль в устах ястреба. Поэтому басни с матом имеет не последнее авторитет

Греческая искусство VII—VI вв. Прежде н. Э. Известна только что на скудных отрывках; некоторые с этих отрывков отдельными образами перекликаются из известными впоследствии басенными сюжетами. Это позволяет усиливать, что основные басенные сюжеты классического репертуара уже сложились к этому времени в народном творчестве. В ТЕЧЕНИЕ одном с своих стихотворений Архилох (отр. 88— 95 Б) упоминает «притчу» относительно том, как будто лису обидел орёл равно был наказан по это богами; на другом стихотворении (отр. 81—83 Б) он рассказывает «притчу» о лисе и обезьяне. Стесихору Аристотель приписывает выступление до гражданами Гимеры начиная с басней об коне равным образом олене сообразно к угрозе тирании Фаларида («Риторика», II, 20, 1393b). «Карийскую притчу» по части рыбаке также осьминоге, до свидетельству Диогениана, использовали Симонид Кеосский равным образом Тимокреонт. Довольно отчётливо выступает басенная форма да в течение анонимном сколии об змее также раке, приводимом около Афинея (XV, 695а).

Греческая журналистика классического периода уже опирается на вполне сложившуюся традицию устной басни. Геродот ввёл басню в историографию: около него Кир поучает слишком поздно подчинившихся ионян «басней» (logos) по части рыбаке-флейтисте (I, 141). Эсхил пользовался басней в течение трагедии: сохранился часть, излагающий «славную ливийскую басню» (logos) о орле, поражённом стрелой из орлиными перьями. Даже если басни с матом, какой упоминался ранее. У Аристофана Писфетер в разговоре из птицами блистательно аргументирует баснями Эзопа касательно жаворонке, похоронившем отца на собственной голове («Птицы», 471—476) и касательно лисице, обиженной орлом («Птицы», 651—653), только Тригей ссылается в басню в течение пояснение своего полёта в навозном жуке («Мир», 129—130), однако вся заключительная делянка комедии «Осы» построена в обыгрывании неловко применяемых Филоклеоном басен.

Демокрит поминает «Эзоповскую собаку», которую погубила жадность (отр. 224 D.); близки для этому жанру Продик на своей знаменитой аллегории касательно Геракле на распутье (Ксенофонт, «Воспоминания об Сократе», II, 1) равно Протагор на своей басне (mythos) об сотворении человека (Платон, «Протагор», 320 с сл.); Антисфен ссылается в басню насчет львах равно зайцах (Аристотель, «Политика», III, 8, 1284а, 15); его студент Диоген сочиняет диалоги «Леопард» также «Галка» (Диог. Лаэрт., VI, 80). Сократ у Ксенофонта рассказывает басню насчет собаке равным образом овцах («Воспоминания», II, 7, 13—14), около Платона он вспоминает, сколько говорила «в Эзоповой басне» (mythos) лисица больному льву о следах, ведущих в его пещеру («Алкивиад I», 123а), равно даже сам по себе сочиняет в течение изображение Эзопу басню по части книга, вроде природа неразрывно связала болезнь начиная с наслаждением («Федон», 60с). Платон даже утверждает, сколько Сократ, ни во веки веков так себ е не сочинявший, незадолго очень переложил на стихи Эзоповы басни («Федон», 60с) — анекдот явный мифический, а по собственному побуждению принятый на веру потомками (Плутарх, «Как внимать поэтов», 16 с; Диог. Лаэрт., II, 42). РАВНЫМ ОБРАЗОМ басни с матом, по образу русский вариант.