Басни рылова

Некогда чем притча во языцех стала самостоятельным литературным жанром, она прошла на своём развитии стадии поучительного примера сиречь притчи, а после фольклорную. Через древнейшей стадии сохранились лишь только два образца. Это видный Одиссея (Od. XIV, 457—506) да две притчи, которыми обмениваются Тевкр равно Менелай в «Аянте» Софокла (ст. 1142—1158). Достаточно вспомнить басни рылова.

Сложившуюся форму устной басни, соответствующую второму периоду развития жанра, я впервые в течение греческой литературе находим около Гесиода. Это — знаменитая намек в отношении соловье и ястребе («Труды да дни», 202—212), обращённая для жестоким да несправедливым властителям. В притче Гесиода мы уже встречаем все признаки басенного жанра: животных-персонажей, операция вне времени да пространства, сентенциозную мораль в течение устах ястреба. Следовательно басни рылова имеет никак не последнее разум

Греческая поэзия VII—VI вв. По н. Э. Известна лишь только в течение скудных отрывках; некоторые с этих отрывков отдельными образами перекликаются от известными впоследствии басенными сюжетами. Это позволяет усиливать, что основные басенные сюжеты классического репертуара уже сложились для этому времени на народном творчестве. В одном из своих стихотворений Архилох (отр. 88— 95 Б) упоминает «притчу» об том, как лису обидел орёл также был наказан по это богами; на другом стихотворении (отр. 81—83 Б) он рассказывает «притчу» в отношении лисе да обезьяне. Стесихору Аристотель приписывает выступление до гражданами Гимеры из басней относительно коне и олене сообразно для угрозе тирании Фаларида («Риторика», II, 20, 1393b). «Карийскую притчу» в отношении рыбаке равно осьминоге, за свидетельству Диогениана, использовали Симонид Кеосский да Тимокреонт. Довольно отчётливо выступает басенная вид и на анонимном сколии об змее равным образом раке, приводимом у Афинея (XV, 695а).

Греческая беллетристика классического периода уже опирается для весь сложившуюся традицию устной басни. Геродот ввёл басню в течение историографию: около него Кир поучает чрезвычайно прот подчинившихся ионян «басней» (logos) относительно рыбаке-флейтисте (I, 141). Эсхил пользовался басней на трагедии: сохранился часть, излагающий «славную ливийскую басню» (logos) об орле, поражённом стрелой из орлиными перьями. Даже если басни рылова, какой упоминался ранее. У Аристофана Писфетер в разговоре с птицами блистательно аргументирует баснями Эзопа насчет жаворонке, похоронившем отца в собственной голове («Птицы», 471—476) и о лисице, обиженной орлом («Птицы», 651—653), но Тригей ссылается в басню в освещение своего полёта на навозном жуке («Мир», 129—130), только вся заключительная знание комедии «Осы» построена в обыгрывании невпопад применяемых Филоклеоном басен.

Демокрит поминает «Эзоповскую собаку», которую погубила жадность (отр. 224 D.); близки для этому жанру Продик в течение своей знаменитой аллегории о Геракле в дорога (Ксенофонт, «Воспоминания об Сократе», II, 1) равным образом Протагор в своей басне (mythos) в отношении сотворении человека (Платон, «Протагор», 320 почти сл.); Антисфен ссылается на басню по части львах и зайцах (Аристотель, «Политика», III, 8, 1284а, 15); его школьник Диоген сочиняет диалоги «Леопард» равно «Галка» (Диог. Лаэрт., VI, 80). Сократ около Ксенофонта рассказывает басню об собаке равным образом овцах («Воспоминания», II, 7, 13—14), у Платона он вспоминает, что говорила «в Эзоповой басне» (mythos) лисица больному льву касательно следах, ведущих на его пещеру («Алкивиад I», 123а), и даже один сочиняет на плагиат Эзопу басню по части часть, на правах природа неразрывно связала страдание с наслаждением («Федон», 60с). Платон даже утверждает, что Сократ, ни в жизнь безделица не сочинявший, недавно очень переложил в стихи Эзоповы басни («Федон», 60с) — рассказ явно сочиненный, а всей душой обыкновенный для веру потомками (Плутарх, «Как прислушиваться поэтов», 16 с; Диог. Лаэрт., II, 42). И басни рылова, на правах русский разновидность.