Басни маршака

До чем басни! стала самостоятельным литературным жанром, она прошла в своём развитии стадии поучительного примера иначе притчи, а после фольклорную. С древнейшей стадии сохранились лишь два образца. Это незабвенный Одиссея (Od. XIV, 457—506) да две притчи, которыми обмениваются Тевкр и Менелай на «Аянте» Софокла (ст. 1142—1158). Довольно вспомнить басни маршака.

Сложившуюся форму устной басни, соответствующую второму периоду развития жанра, я впервые в течение греческой литературе находим у Гесиода. Это — знаменитая притча касательно соловье равным образом ястребе («Труды да дни», 202—212), обращённая для жестоким да несправедливым властителям. НА притче Гесиода мы уже встречаем весь признаки басенного жанра: животных-персонажей, шаг вне времени да пространства, сентенциозную наука на устах ястреба. Следовательно басни маршака имеет не последнее важность

Греческая поэзия VII—VI вв. Вплоть до н. Э. Известна только в скудных отрывках; некоторые из этих отрывков отдельными образами перекликаются почти известными впоследствии басенными сюжетами. Это позволяет укреплять, который основные басенные сюжеты классического репертуара уже сложились для этому времени на народном творчестве. В одном из своих стихотворений Архилох (отр. 88— 95 Б) упоминает «притчу» касательно том, только лису обидел орёл также был наказан из-за это богами; на другом стихотворении (отр. 81—83 Б) он рассказывает «притчу» касательно лисе также обезьяне. Стесихору Аристотель приписывает выступление перед гражданами Гимеры начиная с басней о коне да олене сообразно для угрозе тирании Фаларида («Риторика», II, 20, 1393b). «Карийскую притчу» относительно рыбаке равно осьминоге, за свидетельству Диогениана, использовали Симонид Кеосский равным образом Тимокреонт. Достаточно отчётливо выступает басенная платье равным образом в течение анонимном сколии в отношении змее и раке, приводимом около Афинея (XV, 695а).

Греческая литература классического периода уже опирается на весь сложившуюся традицию устной басни. Геродот ввёл басню на историографию: у него Кир поучает слишком прот подчинившихся ионян «басней» (logos) относительно рыбаке-флейтисте (I, 141). Эсхил пользовался басней в течение трагедии: сохранился часть, излагающий «славную ливийскую басню» (logos) об орле, поражённом стрелой от орлиными перьями. Даже если басни маршака, что упоминался ранее. ОКОЛО Аристофана Писфетер на разговоре от птицами блистательно аргументирует баснями Эзопа насчет жаворонке, похоронившем отца в собственной голове («Птицы», 471—476) равно о лисице, обиженной орлом («Птицы», 651—653), но Тригей ссылается для басню в освещение своего полёта в навозном жуке («Мир», 129—130), только вся заключительная прием комедии «Осы» построена на обыгрывании невпопад применяемых Филоклеоном басен.

Демокрит поминает «Эзоповскую собаку», которую погубила корыстолюбие (отр. 224 D.); близки к этому жанру Продик в течение своей знаменитой аллегории касательно Геракле в дорога (Ксенофонт, «Воспоминания в рассуждении Сократе», II, 1) равно Протагор на своей басне (mythos) об сотворении человека (Платон, «Протагор», 320 почти сл.); Антисфен ссылается в басню касательно львах равным образом зайцах (Аристотель, «Политика», III, 8, 1284а, 15); его воспитанник Диоген сочиняет диалоги «Леопард» равно «Галка» (Диог. Лаэрт., VI, 80). Сократ около Ксенофонта рассказывает басню относительно собаке также овцах («Воспоминания», II, 7, 13—14), около Платона он вспоминает, который говорила «в Эзоповой басне» (mythos) лисица больному льву о следах, ведущих в его пещеру («Алкивиад I», 123а), также даже самовластно сочиняет в воспроизведение Эзопу басню об том, в духе природа неразрывно связала страдание с наслаждением («Федон», 60с). Платон даже утверждает, который Сократ, николи безделица не сочинявший, недавно до смерти переложил в течение стихи Эзоповы басни («Федон», 60с) — анекдот явно сочиненный, же добром обыкновенный для веру потомками (Плутарх, «Как быть настороже поэтов», 16 с; Диог. Лаэрт., II, 42). РАВНО басни маршака, только русский разновидность.