Басни все

Предварительно чем побасенка стала самостоятельным литературным жанром, она прошла в течение своём развитии стадии поучительного примера то есть притчи, но затем фольклорную. От древнейшей стадии сохранились только двое образца. Это известность Одиссея (Od. XIV, 457—506) да две притчи, которыми обмениваются Тевкр и Менелай в течение «Аянте» Софокла (ст. 1142—1158). Достаточно вспомнить басни все.

Сложившуюся форму устной басни, соответствующую второму периоду развития жанра, мы впервые на греческой литературе находим у Гесиода. Это — знаменитая намек по части соловье да ястребе («Труды и дни», 202—212), обращённая к жестоким и несправедливым властителям. НА притче Гесиода я уже встречаем совершенно признаки басенного жанра: животных-персонажей, выделка вне времени и пространства, сентенциозную наука в течение устах ястреба. Поэтому басни все имеет никак не последнее важность

Греческая искусство VII—VI вв. Прежде н. Э. Известна только что на скудных отрывках; некоторые из этих отрывков отдельными образами перекликаются от известными после басенными сюжетами. Это позволяет усиливать, что основные басенные сюжеты классического репертуара уже сложились для этому времени в течение народном творчестве. В одном из своих стихотворений Архилох (отр. 88— 95 Б) упоминает «притчу» насчет книга, как будто лису обидел орёл и был наказан после это богами; в течение другом стихотворении (отр. 81—83 Б) он рассказывает «притчу» в отношении лисе равно обезьяне. Стесихору Аристотель приписывает выступление пред гражданами Гимеры начиная с басней по части коне и олене сообразно для угрозе тирании Фаларида («Риторика», II, 20, 1393b). «Карийскую притчу» по части рыбаке и осьминоге, по свидетельству Диогениана, использовали Симонид Кеосский также Тимокреонт. Довольно отчётливо выступает басенная вид да на анонимном сколии в рассуждении змее равным образом раке, приводимом около Афинея (XV, 695а).

Греческая журналистика классического периода уже опирается на вполне сложившуюся традицию устной басни. Геродот ввёл басню в историографию: у него Кир поучает слишком поздно подчинившихся ионян «басней» (logos) насчет рыбаке-флейтисте (I, 141). Эсхил пользовался басней в течение трагедии: сохранился часть, излагающий «славную ливийскую басню» (logos) об орле, поражённом стрелой от орлиными перьями. Даже если басни все, который упоминался ранее. У Аристофана Писфетер в разговоре почти птицами блистательно аргументирует баснями Эзопа в рассуждении жаворонке, похоронившем отца на собственной голове («Птицы», 471—476) и об лисице, обиженной орлом («Птицы», 651—653), только Тригей ссылается на басню в течение изъяснение своего полёта на навозном жуке («Мир», 129—130), а вся заключительная рацион комедии «Осы» построена в обыгрывании безвременно применяемых Филоклеоном басен.

Демокрит поминает «Эзоповскую собаку», которую погубила корыстолюбие (отр. 224 D.); близки для этому жанру Продик на своей знаменитой аллегории относительно Геракле на распутье (Ксенофонт, «Воспоминания касательно Сократе», II, 1) да Протагор в течение своей басне (mythos) по части сотворении человека (Платон, «Протагор», 320 из сл.); Антисфен ссылается в басню о львах и зайцах (Аристотель, «Политика», III, 8, 1284а, 15); его питомец Диоген сочиняет диалоги «Леопард» и «Галка» (Диог. Лаэрт., VI, 80). Сократ около Ксенофонта рассказывает басню в рассуждении собаке также овцах («Воспоминания», II, 7, 13—14), около Платона он вспоминает, сколько говорила «в Эзоповой басне» (mythos) лисица больному льву насчет следах, ведущих в его пещеру («Алкивиад I», 123а), также даже непосредственно сочиняет в плагиат Эзопу басню в рассуждении том, вдруг природа неразрывно связала страдание из наслаждением («Федон», 60с). Платон даже утверждает, который Сократ, отродясь ничего не сочинявший, незадолго до смерти переложил в стихи Эзоповы басни («Федон», 60с) — рассказ явный сочиненный, только по собственной воле принятый в веру потомками (Плутарх, «Как заслушаться поэтов», 16 с; Диог. Лаэрт., II, 42). РАВНО басни все, в духе русский вариация.