Лиса и ворона басня

Заранее чем басни! стала самостоятельным литературным жанром, она прошла на своём развитии стадии поучительного примера то есть притчи, но затем фольклорную. От древнейшей стадии сохранились только что пара образца. Это человек с именем Одиссея (Od. XIV, 457—506) да две притчи, которыми обмениваются Тевкр равным образом Менелай в «Аянте» Софокла (ст. 1142—1158). Довольно вспомнить лиса и ворона басня.

Сложившуюся форму устной басни, соответствующую второму периоду развития жанра, мы впервые на греческой литературе находим у Гесиода. Это — знаменитая намек насчет соловье да ястребе («Труды также дни», 202—212), обращённая для жестоким равно несправедливым властителям. НА притче Гесиода я уже встречаем совершенно признаки басенного жанра: животных-персонажей, дело вне времени и пространства, сентенциозную вывод на устах ястреба. Следовательно лиса и ворона басня имеет не последнее смысл

Греческая поэзия VII—VI вв. Прежде н. Э. Известна лишь в скудных отрывках; некоторые из этих отрывков отдельными образами перекликаются из известными после басенными сюжетами. Это позволяет утверждать, сколько основные басенные сюжеты классического репертуара уже сложились к этому времени на народном творчестве. В одном с своих стихотворений Архилох (отр. 88— 95 Б) упоминает «притчу» по части том, по образу лису обидел орёл и был наказан следовать это богами; на другом стихотворении (отр. 81—83 Б) он рассказывает «притчу» насчет лисе также обезьяне. Стесихору Аристотель приписывает выступление перед гражданами Гимеры с басней по части коне равным образом олене сообразно для угрозе тирании Фаларида («Риторика», II, 20, 1393b). «Карийскую притчу» о рыбаке да осьминоге, по свидетельству Диогениана, использовали Симонид Кеосский также Тимокреонт. Довольно отчётливо выступает басенная вид также на анонимном сколии в рассуждении змее да раке, приводимом около Афинея (XV, 695а).

Греческая литература классического периода уже опирается в вполне сложившуюся традицию устной басни. Геродот ввёл басню в течение историографию: у него Кир поучает чрезвычайно поздно подчинившихся ионян «басней» (logos) в рассуждении рыбаке-флейтисте (I, 141). Эсхил пользовался басней в течение трагедии: сохранился отрывок, излагающий «славную ливийскую басню» (logos) относительный орле, поражённом стрелой от орлиными перьями. Хотя лиса и ворона басня, что упоминался ранее. У Аристофана Писфетер в течение разговоре почти птицами блистательно аргументирует баснями Эзопа о жаворонке, похоронившем отца в собственной голове («Птицы», 471—476) также об лисице, обиженной орлом («Птицы», 651—653), но Тригей ссылается для басню в течение иллюстрация своего полёта на навозном жуке («Мир», 129—130), а вся заключительная доза комедии «Осы» построена для обыгрывании неуместно применяемых Филоклеоном басен.

Демокрит поминает «Эзоповскую собаку», которую погубила корыстолюбие (отр. 224 D.); близки для этому жанру Продик на своей знаменитой аллегории касательно Геракле для дорога (Ксенофонт, «Воспоминания об Сократе», II, 1) равно Протагор на своей басне (mythos) в отношении сотворении человека (Платон, «Протагор», 320 начиная с сл.); Антисфен ссылается в басню о львах и зайцах (Аристотель, «Политика», III, 8, 1284а, 15); его студент Диоген сочиняет диалоги «Леопард» равным образом «Галка» (Диог. Лаэрт., VI, 80). Сократ у Ксенофонта рассказывает басню об собаке да овцах («Воспоминания», II, 7, 13—14), у Платона он вспоминает, который говорила «в Эзоповой басне» (mythos) лисица больному льву касательно следах, ведущих на его пещеру («Алкивиад I», 123а), равно даже своевольно сочиняет на воспроизведение Эзопу басню относительно том, как бы природа неразрывно связала болезнь почти наслаждением («Федон», 60с). Платон даже утверждает, что Сократ, ни во веки веков нуль отнюдь не сочинявший, незадолго очень переложил в течение стихи Эзоповы басни («Федон», 60с) — рассказ явный легендарный, а волею обыкновенный на веру потомками (Плутарх, «Как внимать поэтов», 16 начиная с; Диог. Лаэрт., II, 42). ДА лиса и ворона басня, вдруг русский разновидность.